The Panic in Needle Park | Паника в Нидл-Парке

Микеланджело Антониони как-то сказал: «Давайте представим себе фильм, в котором рассказывается о двух днях жизни человека. О дне его рождении и дне смерти. История, судя по началу, должна была развиваться в определённом направлении, но, как показал эпилог, пошла совсем другим путём, очень далёким от намечавшегося. Далёким даже географически. Представим себе фильм, в котором есть утро и вечер, но нет напряжённости времени, пролегшего между ними».

Но, к сожалению и к счастью не у всех так. Некоторые ищут предсказуемость исключительно в устойчивых фантазиях, грёзах и мечтах, которыми порабощён каждый, пока нечто не указывает, что путь извилист и далеко не всегда ведёт «вперёд».

Самым примечательным является то, что данный фильм, будто способен производить ту атмосферную реальность (кстати, в нём полностью отсутствует музыкальное сопровождение) во время просмотра, в которой он сам существует - это зависимость в широком смысле слова: влюблённая от влюблённого, брат от брата, преступник от полицейского… и, в конце концов, человек от жизни ведь иной ему не будет дано, как сказал бы Иван Карамазов вездесущего Достоевского.

Сюжет «Паники» у меня сразу воскресил в памяти тему «маленьких» людей классической британской литературы (очень примечательной по искренности своего взгляда) - она «художник», а он «наркодилер» и живут они в мире, где часто случается паника, ведь шприц (крупным визуальным планом) не всегда полон, а полиция не всегда дремлет тихим сапом. Большинство фильмов с подобной тематикой нравоучительно неприятны и эстетически заурядны, но в данном случае поставленные вопросы во многом остаются опять же предсказуемо неразрешёнными и бытующими в той наркотической тени, в которую авторы лишь делают шаг, раскрывая перед нами по ходу повествования новые её оттенки. Причём этот процесс универсален и донельзя знаком, всем кто осознавал призрачность выбора между абсолютной тьмой и просто темнотой. 

Несколько слов об актёрских работах – ведь это одна из причин свершившегося киносеанса. Здесь с интересом можно было наблюдать вторую (и первую в качестве главенствующего персонажа) роль в кино вполне великого актёра Аль Пачино и именно она позволила ему эволюционировать до убедительного босса Майкла Карлеоне. Более чем уверенная художественная штриховка созданного им образа очень чётко вырисовывает его противоречивость – в мягкости и резкости, радости и страдании, нерешимости и претенциозности. Роль, которую сыграла Китти Уинн (за неё она получила Серебреную премию на Каннском кинофестивале) также очень близка достоверности изображения человека, в глазах которого отражается осознание безысходности жизни катящейся по наклонной Потёмкинской лестницы. 

Смотреть этот фильм это всё равно, что преодолеть трудный путь, зная, кто идёт рядом и потому не произносить бессмысленные слова в слух. И в итоге молчать об увиденном в паре с Витгенштейном. Он поймёт почему.