Skyfall | 007: Координаты «Скайфолл»

Пожалуй, я позволю себе не согласиться со стариком Питером Траверсом, и назову данный фильм лучшим (а также самым британским) за всю историю бондианы. Он, исходя из философской формулы, которая хорошо объяснят существование всего интересного, доказывает последовательно и убедительно нечто маловероятное. Располагающееся, таким образом, в сложносочинённом мире – комбинации бытия и небытия. Как вы уже, догадались, речь идёт о всепобеждающем герое, который благодаря туманному завету «отца»/прототипа Яна Флеминга и разнообразным создателям серии фильмов об агенте 007, по большей части выглядел паллиативом разной степени успешности относительно воображаемой истины.  

Как же у дядюшки Сэма (или уже просто - у Семи) получилось изменить ситуацию? Дело, скорее всего в том, что в данном случае профессионал кино с определённым опытом и стилем знатока семейных саг, оказался «заряженным» естественным желанием взяться за неизвестную для него творческую задачу. Её главным составляющим - стал поиск свободы в зажатой рамками стихии предшествующих фильмов. Отличительные знаки качества, конечно, не были утеряны (изумительной красоты пейзажи со всего мира, костюмы от Tom Ford, Наоми Харрис и Беренис Марло; консервативный, но такой притягательный Aston Martin), и более того, они как раз используются роскошными жестами, на благо истосковавшимся по классике поклонникам приводя их в давно забытый трепет. Но при всём при этом, создавая параллельное действие, режиссеру удалось избавиться от прямой линии сюжета и достичь впечатляюще насыщенной психологической глубины кинополотна, где главным является, не история, а герой, которого интересно понимать, словно всматриваться в картины романтика Джозефа Тёрнера или искать оригинальные эстетические смыслы в поэзии Теннисона. 

Джеймс Бонд, здесь как никогда – сильный, самосозерцательный, мрачный и очень сложный – и вместе с тем именно обречённый на вечную борьбу и сопротивление реальности, в которой очень важен личный смысл. А он, практически всегда связан с памятью – экзистенциальной силой, которая скрепляет и разрушает наш мир, позволяя быть прошлому в будущем (и наоборот), что, и продемонстрировано в психоделических титрах, насыщенных предвосхищающими сюжет символами. Ключом к воспоминаниям становиться сложного характера «предательство» (столь болезненное для касты именуемой шпионами), выбрасывающее агента 007 за пределы «Я» (с которым он договорился при помощи Веспер Линд в «Казино Рояль») в подсознание, через времена и обстоятельства к своей важнейшей инициации, после которой, он стал взрослым Питером Пэном. 

Для прояснения затронутых вопросов (ответы на них находить одно удовольствие) оказываются привлеченными все наличествующие в повествовании персонажи: подлинное ницшеанское альтер-эго – с чеширскими повадками киберпреступник Сильва (браво Хавьер Бардем!), который готов и любить, убивая и убить любя за прошлое, находясь при этом вне доброго выбора (принципа) морали, столь дорогой Джеймсу; начальница М, здесь словно героиня пьеты и центральный женский персонаж; молодой ассистент-хипстер Q и оперативница Манипенни, олицетворяющие уже наступившее и такое туманно-уязвимое будущее с ушедшим в тень злом, да и добром тоже.   

Технически фильм выполнен практически безупречно, но эти слова вряд ли передадут гамму чувств вызываемых достаточно неспешным (как в чопорном диалоге аристократов осматривающих свои безграничные и пограничные владения) ходом событий составляющих сюжет. Вцелом, повествование «Скайфолла», наполненное грустью, драматизмом и иронией мне, надо признаться, прежде всего, хочется связать со столь знакомой (по его собственной постановке в Лондоне 1989 г.) Мендесу схемой из «Вишнёвого сада» (а не с работами Нолана и «родного» оператора Роджера Дикинса, который здесь поработал на славу, чувственно вторя зрением «кадра» превосходному звуковому оформлению) Антона Чехова. И если ей следовать, всю рассказываемую историю можно разделить на два (или четыре) акта (благо хронометраж в 137-мь минут позволяет это сделать) и первый из них заканчивается там, где как говориться, «задание выполнено» и подошел бы к концу любой другой фильм о Бонде.  

Вторая часть, которая представлена более произвольным образом, окончательно перерождает фильм из композиции на тему шпионской франшизы в самостоятельную с глубоким смыслом и эпическим размахом историю/притчу/сказку, почти в оперу. Именно здесь, ближе к концу фильма зритель начинает наиболее ясно понимать, что он впервые удостоился возможности узнать лицо источника непобедимой силы в самом детстве, которое так необходимо в защите от неизвестности грядущего, от высокой цены ошибок на пути дороги перемен. И тогда совершенно уместными оказываются слова одного из проницательных исследователей затрагиваемого феномена, (он) «выходил нетронутым из крушения всех контекстов, в которые его помещали: от Холодной войны до контркультуры; теперь он существует вне их всех».